Я каждый день тусуюсь, как в последний раз. В кровати доедая жадно шаурму, Я придвигаю к изголовью пластиковый таз. Мой новый компаньон — чемодан в углу. В нем сложены две черные футболки, Два блока дешевых крепких сигарет. Истоптанные черные кроссовки; Туда, куда я еду, в моде этот цвет. Без Джека из Теннесси, без штанов Our Legacy. Был отпуск в Европе, а теперь хуй в жопе. Сидел на Патриках, поздние завтраки. Личностный рост? Я сел за репост. Хоть разум затуманен мой евролагером, Что клонит в сон и иссушает рот, Я на него не жалуюсь, ведь скоро в лагере Я буду дегустировать картофельный компот. С усмешкой я вспомню московские проблемы: Как не хотел я в «Кругозоре» танцевать, У стойки бара коктейльные дилеммы; Я наконец-то брошу пить и потреблять. Без «Хайнекен Бара», без ночного угара. Мой итог года — осужден на два года. Живешь, словно в хостеле, конвой на воздухе. О чем я мечтал — в паблике рассказал. Когда я на баре ставлю шоты в линию — Это не похуизм, это мое бессилие. Без Джека из Теннесси, без штанов Our Legacy. Был отпуск в Европе, а теперь хуй в жопе. Сидел на Патриках, поздние завтраки. Личностный рост? Я сел за репост.

Мне мама сказала, что раньше стояла в очереди за колбасой. «Вот это забава», — подумал я вяло, вставая с кровати бухой. Разобью палатку, проснусь у «Цветного», умоюсь я утром росой. Кроссовок заветных я не получу и останусь снова босой. Но моя главная очередь — за счастливой жизнью, Я стою в ней третий десяток лет. Долгая, длинная, наводит на мысли, Что конца у нее попросту нет. Пойду на Кузнецкий, чтобы не по-детски семь «Прачек» в себя поместить. Затем колом в глотку я буду лить водку, чтоб очередь тихо забыть. Но это едва ли, даже напившись в «Пивбаре», ведь завтра я должен пойти, Пойти за грибами, подумав о маме, и очередь снова найти. Это главная очередь — за счастливой жизнью, Я стою в ней третий десяток лет. Долгая, длинная, наводит на мысли, Что конца у нее попросту нет. Куда ни пойду я, везде она рядом, не может меня отпустить. Я встал бы и раком перед «Буераком», чтоб первым когда-нибудь быть. На улице тесно, она повсеместно, нами смогла завладеть. Советский союз она поглотила, но меня ей не одолеть. Главная очередь — за счастливой жизнью, Я стою в ней третий десяток лет. Долгая, длинная, наводит на мысли, Что конца у нее попросту нет. И вместо кроссовок из больницы бахилы, И вместо тусовок чувствую себя хило, И вместо друзей в этой палате дебилы, Гроб, гроб, гроб, гроб, гроб, гроб, гроб, гроб, Могила.

Четные цветы в букете, Черное бухло в пакете. Ночью ты не спишь, Ночью ты кутишь. Считаешь в стопках башли, Не ложишься солнца раньше. И вообще, старик, двигаешься дальше! Пополнение в мавзолее, Студентка филфака в твоей постели. Белые звезды на триколоре, Яровая на задворках истории. Диджей-сет в пятницу на «Стрелке», Хуй каждый день в новой целке. А в больницу попадя, ты пьешь бухло из грелки! Пить, курить, новый гроб ценить, Обувь Ecco не носить. Угорать, танцевать, метко в унитаз блевать, А советских мудаков нахуй посылать. Друг подносит шоты ко рту, Враг в цинковом гробу. В радость гулять в Москве, В сладость выпивать на Неве. Хоть пьяный, но не упаду В «Ред Вингах» по тонкому льду. Эй, старик, смотри, это я к тебе иду! Пить, курить, новый гроб ценить, Обувь Ecco не носить. Угорать, танцевать, метко в унитаз блевать, А советских мудаков нахуй посылать.

Летим в пизду, но все же это хэппи эндинг: Даже парни сверху тарятся на END’е. Не бойся повторять, смело бери пример. Давай, сука, закупайся, как премьер! Резиденция в халупе, Соль на отварной залупе, Ржавая вода вместо волжской ривьеры, Но в прихожей кеды, как у премьера. Живу как нищий от зарплаты до зарплаты, Каждый день горбачусь, словно я проклятый. Но зайдя на END, я не знаю меры: В корзину все! Чувствую себя премьером. Летим в пизду, но все же это хэппи эндинг: Даже парни сверху тарятся на END’е. Не бойся повторять, смело бери пример. Давай, сука, закупайся, как премьер! Двухэтажная кровать, Сверху я, пониже – мать. Шепчут мне клопы из стен: «Закупайся как премьер!» Прилипала «Дикси», пакет для пакетов, Не считаю деньги, держусь, денег нету. Ноль перспектив, ноль, а не карьера, Но на мне Fred Perry, прям как у премьера. Летим в пизду, но все же это хэппи эндинг: Даже парни сверху тарятся на END’е. Не бойся повторять, смело бери пример. Давай, сука, закупайся, как премьер! Я закупаюсь, как премьер: Comme des Garcons и Fred Perry. Вова знает мой размер, Nike Flyknit уже едут. Гоша Рубчинский скоро оденет Димона, Парни в модных одеждах меня отправят на зону. А у меня во рту огромный, «Фотинии» подобный, Пока метафорический, но скоро физический Хер. Буду стоять на развалинах дома И думать, что счастье для кого-то другого, Зато одет, как премьер. Летим в пизду, но все же это хэппи эндинг: Даже парни сверху тарятся на END’е. Не бойся повторять, смело бери пример. Давай, сука, закупайся, как премьер!

Зачем ждать стука в дверь? Лучше стучать самому. Чем отдавать им свое, лучше пилить самому. Мы не так все это себе представляли, Но ты же знаешь, мы сами выбирали детали. Кожаный All Saints — с него проще смыть кровь. Три пинты Saldens — с ними легче бить в бровь. Толстый блокнот — с именами врагов. Пора валить — не куда, а кого. Подходящий фасон сапога Для жопы каждого казака. Выйдем единым фронтом, я уже собрался! (Воу, проснись, старик, ты обосрался) Кто здесь власть? Хуй его знает. Никто, никто, никто Меня не представляет. Смотри, ребенок без головы. Смотри, детей штурмуют менты. Ты застрял по пути из роддома в могилу? Здесь тебе точно помогут нас скорее покинуть. Обрезал новые джинсы — собрал АК. Навощил «Ред Винги» — вызубрил УК. Купил новый «Адик» — и бежать от ЧК. На вопрос «ты готов?» — «э, ну, типа да». Взял новый ремень, чтобы повесить Каждого-каждого мракобеса. Перемен! Я уже заждался! (Воу, проснись, старик, ты обосрался) Кто здесь власть? Хуй его знает. Никто, никто, никто Меня не представляет. Ты сказала, что мой бомбер лучше смотрится на вешалке. «Тебе торт из Upside Down, зая, ну-ка ешь его. Смотри дома в потолок, сидя с пивной одышкой, И следи-следи-следи, как бы чего ни вышло». Ты сказала, что мой бомбер лучше смотрится на вешалке? Съел кусок и удивился вишни вкусу нежному. Посмотрел на Соловьева — захотел залезть на столб. Почитал «Медузу» с «Новой» — поскорее лечь бы в гроб. Кто здесь власть? Да хуй его знает! Никто, никто, никто Меня не представляет.

Дорогой Мартин Алексеевич! Вокруг одни и те же лица, Рука все так же тянется к бокалу. У нас в Москве получше, чем у вас в провинции. У вас фекальный сталагмит и заведений мало. Приходит лето, зелень распускается, И «Кругозор» откроют совсем скоро. У нас жизнь светская неплохо получается, У вас там водочка в прикуску с помидором. С друзьями посещаем бар секретный регулярно, Там люди настоящие, цвет нации. А вы лишь пачкаете живот эякулятом, На Киселева предаваясь мастурбации. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Только для меня — секретная Москва. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Нашел тайный бар — потерял себя. Дорогой Мартин Алексеевич! Сегодня встретил те же лица, Но бар другой, секретный еще более. Живете вы, как черт, в своей провинции, Не мажете зеленкой физиономию. Недавно в «Парке» я залил все Yeezy Boost’ы, Когда пил шутер параллельно с кислым пивом. У вас там на обед, небось, кочан капусты, Который запиваете канализационным сливом. Вы зверь, не смейте приближаться к городу. Вас посадить бы с обезьяной за ограду. У нас в костюме пениса уже работают, А вы паре рублей в кармане рады. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Только для меня — секретная Москва. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Нашел тайный бар — потерял себя. Дорогой Мартин Алексеевич! Намедни пробовал негрони авторский, И бар секретен был настолько, что едва нашел. Зато мы обсудили планы путинский и трамповский, Пока ты по деревне, гнида, пьяный шел. У нас «Твин Пикс», премьеры, театры, лирика, И пьем мы лимончелло с молоком. Ты, сука, жрешь боярышник в фунфыриках Своим проклятым провинциальным ртом. Четыре бара посетил в субботу, Маршрут подобен был изысканному ромбу. Приеду я к тебе в провинцию с работы, Приеду, гад, и хуем ебну по лбу. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Только для меня — секретная Москва. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Нашел тайный бар — потерял себя. Здравствуйте, Мартин Алексеевич! Сегодня напивался в свой комнате, Секретней дома бара не найти. Сквозь призму мутного хайбола Я обозрел небесные сады. Ха! Они секретней, чем все, что есть на белом свете! Я там когда-то буду, а ты нет. Гад, гад, ебал тебя, паскуда! Ты никогда не поймешь Москвы секрет. Я рядом с тобой срать в жизни не сяду. Живешь с моих дотаций, говоришь, что я зажрался. Я тут мудохаюсь по пять дней кряду, Чтоб ты, дрисный мудак, не побирался! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Только для меня — секретная Москва. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Нашел тайный бар — потерял себя. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! Только для меня — секретная Москва. Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха, ха! Ха, ха, ха-ха, ха, ха-ха! В этом тайном баре я сойду с ума.